Альфа Центавра [СИ] - Владимир Буров

— Что, больше не будешь? — спросила Фе.

— Так естественно.

— Я, между прочим, спрашивала не просто так, а про любовь. Более того, про большую, большую любовь ко мне, — с ужасом ответила она, понимая, что Оди нечаянно, не нарочно, но отказался от нее в пользу конкурента Котовского. А ведь тому по барабану, кого иметь. Лишь бы наслаждаться. Хотя, может быть, и не в этом случае. Может быть, Катовский и хотел ее, но в тайне от себя, потому что не знал еще, как подобраться поближе к:

— Дочке Камергера. — Да, вот так бывает:

— Вроде телятница только, но уже по походке и по лицу видно:

— А не стукачок ли ты, мил человек. — Прошу прощенья, это из последующих материалов, а пока, что:

— Дама из царской прислуги. — Пусть и не нашей, а только Украинской. Дак ведь, как говорят многие, хотя пока еще только некоторые:

— Всё наше. — Извольте, извольте, но мы сдаваться не будем, ибо, ибо:

— Не для того сюда прилетели. — Считайте нас Варягами.

— А вот это не хотите? — как раз спросил Оди, и хлопнул одной рукой по сгибу локтя другой.

— Мама! — крикнули не только из зала, но и раненые бойцы за рингом. В том смысле:

— Неужели это не мешает в бойбе и боксе, а тем более думать? Кали как раз сказала Дэну:

— Они не понимают, что делу час, а потехе время.

— Наоборот.

— Почему? Но тут Оди всё-таки начал драться с Катиком, а Фекла со вздохом согласилась их судить. Оди несколько раз упал, на что Фекла сказала:

— Ты, че, в натуре, хочешь разыграть Похищение Европы? Действительно, зачем ее взяли. Татары вот не захотели попадаться на эту приманку. Ибо:

— Ведь все равно же ж трахнут. — А потом расхлебывай:

— Никто не хочет быть Простым Человеком — дайте бизнес. А какой бизнес в степи, так только если тушканчиков разводить, но кому они нужны? Где найти того Спинозу, который докажет, что они очень вкусные, или что их можно с успехом использовать вместо тараканов в любимых эмигрантами бегах. К тому же при цивилизации коней куда девать? Тем более, что среди них могут быть Кентавры, так и непонятые после исчезновения Древности. Вот эта породистая телка, лошадь, можно сказать, считала себя:

— Кентавром. — Она с иронией древнего человека наблюдала возню Оди и Котика, как кричали некоторые доброжелательницы будущего Командарма Зеленых. В частности Агафья, хотя и любила другого. Она считала, что если уж судьба посадила ее за один судейский стол с Оди и Нази, то их и надо брать, зачем размениваться на других, тем более, они сначала прикидываются плохими, а потом оказывается, что есть нечто еще более худшее. Хороших-то ведь днем с огнем еще поискать. И, следовательно, если уж брать, то тех, кто ближе, кто уже, так сказать:

— Попался. — А это были Амер-Низи и Одиссей. — Амер до сих пор еще не очухался после элементарной, но неожиданной Задней Подножки Артистки Щепки, а Одиссей — вот он бьется с легендарным Катовским.

Зачем он этой Фекле? С такой рожей надо какого-нибудь Пиратора искать.

— Чего? — перегнулась через перила, в том смысле, что канаты ринга, и спросила Фекла.

— Я грю: иди сюды.

— Зачем?

— Дак, по морде дам, — спокойно сказала Агафья Учительница и по совместительству бывшая жена Махно, мечтавшего, между прочим, стать золотопромышленником. Как говорится:

— Я очень люблю золото. — И готов стоять за ним в магазин Для Новобрачных, если дают иво без тугаментов о будущей женитьбе. Тем более, если оно Белое. Ибо:

— Я очень люблю Белое Золото. — Почти, как Белое Солнце, в том смысле, что наоборот.

— Я не поняла, ты чё, просишь, что ли?

— Можно сказать и так.

— Но я сейчас сужу, мне некогда.

— Че их судить, сами разберутся.

— Это да, но хочется всё сделать по Пушкину, чинно и благородно.

— А именно?

— По правилам искусства.

— Ладно, — Агафья взяла чей-то валявшийся рядом ботинок одной из знаменитых фирм Запада, и бросила его в Феклу.

— Послушайте, э-э, Аги, — один парень приподнялся на локте, — не мешайте судье, пожалуйста.

— Ты кто такой? — спросила Агафья, — что вмешиваешься в разговор еще живых людей, Ино, что ли?

— Что значит, Ино?

— Инопланетянин, или это слово тебе неизвестно?

— Я на самом деле Инопланетянин.

— Почему тогда ты проиграл, и валяешься здесь, как скотина?

— Я не ожидал…

— А-а! думал о благородных намерениях.

— Да, я Белый.

— И не сможешь меня ударить, так как я женщина?

— Не знаю, думаю…

— Поменьше думай, милок, давай попробуем лучше. И они встали.

— А то у меня ноги чешутся, бросить кого-нибудь куда-нибудь подальше, — сказала Аги, и добавила: — Была тут у меня одна должница да скрылась куда-то.

— Как ее звали?

— Артистка.

— Она ушла в буфет.

— Опять за пирожными?

— Скорее всего, за пивом.

— Разве можно пить пиво после пирожных с чаем и кофием?

— Она их никогда не совмещает, а наоборот: когда одно наскучит — занимается другим.

— Я не понимаю, как она могла пройти в зал — нам путь туда заказан.

— Почему?

— Как написано в Библии, когда там тоже попросили:

— Хотя бы поесть, — точнее, наоборот:

— Хотя бы попить!

— Нельзя, сказано же.

— Я сам приду.

— Ни нам к вам, ни вам к нам ни-ни, нельзя. — Партер и кресла может сколько хочешь кипеть, но только в другом котле страстей. На сцену их всё равно не пустят.

— Не думаю, что вы правы. И знаете почему? Кто был уже в зрительно зале, та в следующий раз будет выступать на ринге.

— Проверим.

— Проверяй. Они взяли друг друга за отвороты. Что означало: только Дзюдо и никакого Бокса. Ну, если всё по-честному. А так-то, конечно, можно и Дэмет провести, если по-настоящему разозлиться. Агафья любила делать Подхват под Неопорную ногу: сначала надо постучать по опорной ноге, чтобы вся тяжесть тела перевалилась на неопорную, и потом именно ее зацепить и поднять, как очередную квартирную панель с помощью башенного крана. Только не равномерно и прямолинейно, а наоборот:

— Всё быстрее и быстрее, — а в конце вообще:

— Молниеносно. — Так сказать:

— Еще свет она может захватить, а вот звук так и не сможет долететь до уха. — Ибо, ибо, оно будет уже в партере, прижато к татами. И чисто его провела. Но Ко поднялся, и сказал, что:

— Я просто проверял тебя.

— Так, а что мне сделать, чтобы ты признал себя побежденным, голову оторвать, что ли?

— Лучше руку, — пошутил Колчак. И она тут же пошла на болевой из Стойки. Но Ко, хотя и был еще слегка контужен, сделал шаг назад. Но не новичка хотел обмануть, Аги смогла ударить его задом в грудь, и села на шею. Парень растерялся, так как увидел свою Щепку, возвращавшуюся с пирожными — фантастика, я думал на самом деле будет пиво, хотя бы Двойное Золотое — и на этот раз с пол-литровой банкой чая на подносе, и закрытой еще одним маленьким подносиком. Некоторые даже восхищались:

— Наверное, будет показывать цирковой номер. А Колчак тем более испугался:

— Еще можно защитить просто девушку, даму с веером, но с такими конструкциями, да еще наполненными кипятком — катастрофа:

— Кто-то может сильно пострадать, даже остаться инвалидом. И точно Щепка встала, как замороженная. А уже была у самого ринга, но еще не поднялась полностью по лесенке, ведущей на сцену, где был разбит Ринг. В том смысле, что наоборот: установлен. Но она и отсюда уже видела Агафью, сидящую на шее ее жениха. Если она правильно помнит, они еще не венчались. Да, такой был стресс, что она точно уже не могла сказать:

— Было или нет? — Ни золота, ни бриллиантов в виде свадебных подарков она не помнила. И даже крикнула на весь зал с предпоследнего — до сцены — Зиккурата:

— Где мои свадьбашные драгоценности? — Многие дрогнули. Даже Одиссей и Котовский отпустили свои захваты. Фёкла неожиданно для самой себя перепрыгнула через канаты, и пошла к Щепке, чтобы помочь с приношением чайных принадлежностей. Но не смогла это сделать, ибо расстроенная видением Ко с Аги на шее, Артистка Щепкина-Куперник дрогнула при резком движении Феклы, которая показалась ей Кентавром.

— Только не бросай в меня горячим чаем, — быстро сказала Фекла.

— Тогда отойди на пять шагов.

— Я Фекла, ты что, не помнишь? Ну бал в Крыму, в нашей резиденции, ты и я в одной комнате.

— Ну, ты была мужчиной?

— Я была кавалергардом в зеленом мундире со шпорами.

— Прости, но я тебе не верю. Более того, я должна идти, ибо мой жених совсем заврался, и посадил за мое тридцатиминутное отсутствие себе на шею еще одну лошадь. — И она попросила Феклу освободить Зиккурат.

— Нет, — ответила Камергерша, — я не допущу, чтобы вас добила эта Училка Агафья. А Колчак? куда он денется? Одна больше — одна меньше, пусть развлекается.